«Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации В статье описаны некоторые аспекты феноменов «рос та» и лихвы в коммуникации, литературе, языке и куль ...»
ОСОБАЯ ТЕМА
УДК 81 ББК 81
Феномены «роста» и лихвы в литературе,
культуре и коммуникации
В статье описаны некоторые аспекты феноменов «рос
та» и лихвы в коммуникации, литературе, языке и куль
туре. Даны характеристики феноменов «роста» и лихвы в
общественнополитической коммуникации как институ
циональном типе общения, которые тесно связаны с по
нятием ростовщичества — предоставления денег в долг
под проценты (в рост). Мы относим феномен «роста» и
лихву к порядку гиперреальности .
Ключевые слова: лихва, понятие, ростовщичество, долг, С.А. Тихомиров ссудный процент, рост, прибыль, капитал, гиперреаль ность, постмодернизм, симулякр, семиозис, реальность, грех, гипербола, феномен, преувеличение, язык, Данте, синкретизм .
В искусстве наживать состояние никогда не бывает предела в достижении цели, так как целью здесь оказывается беспредельное богатство и обладание деньгами. Все занимающиеся денежными оборотами стремятся увеличить свои капиталы до бесконечности .
Аристотель Отметим, что понятие лихвы тесно связано с понятием ростовщичества — предоставления денег в долг под проценты (в рост). В современном язы ке ростовщичеством называют дачу средств в долг под «чрезвычайно высокий» процент (по сравне нию с обычной сложившейся практикой) или под залог вещей. Ростовщический кредит был характе рен для ранних форм кредитноденежных отноше ний, когда он обслуживал непроизводительные рас ходы феодальной знати [14], мелких ремесленников и крестьян [6]. Однако вопрос о современных реа лиях в части роли лихвы и ростовщичествав насто ящее время продолжает оставаться спорным .
Укажем значения понятия «лихва»:
1. прибыль, процент с отданного взаймы капи тала;
2. любая корыстная прибыль, чрезмерная при быль при денежных расчетах (устар.) .
© Тихомиров С.А., 2013 Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации Слово лихва происходит от праславянской формы, от которой в чис ле прочего произошли: др.русск., ст.слав. лихва (; Остром., Изборн .
Святосл. 1073г.), русск. лихва, укр. лихва, болг. лихва, сербохорв. лихва, сло венск. lhva, чешск. lichva «ростовщичество», польск. lichwa, в.луж. lichwa .
Заимств. из готск. *lei a «заем, ссуда», lеi аn «ссужать», др.в.нем. lhan — то же .
Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации Словарь синонимов русского языка определяет значение слова «лих ва», соотнося его со значениями слов «барыш», «избыток» [8] .
Толковый словарь русского языка Д.Н. Ушакова отмечает следующие значения: ЛИХВА, лихвы, и (реже) ЛИХВА, лихвы, мн. нет, ж. (устар. и обл.) — 1) прибыль, проценты с отданного взаймы капитала; 2) всякая ко рыстная, чрезмерная прибыль при денежных расчетах. С лихвой (разг.) — с избытком. Вернуть, отдать с лихвой [11] .
Ср. в Новом словаре русского языка под редакцией Т.Ф. Ефремовой:
Лихва I ж. устар.; II ж. устар. 1) Прибыль, процент с отданного взаймы капитала. 2) Любая корыстная прибыль, чрезмерная прибыль при денеж ных расчетах .
Этимологический словарь русского языка М. Фасмера указывает на значение «рост, проценты», обычно в выражении: с лихвой. Отмечается, что «едва ли более вероятно исконнославянское производное от liхъ (см. ли хой)» [12] .
Автор использует слово «лихва» в значении «всякая корыстная, чрез мерная прибыль при денежных расчетах» на основании данных словарей и анализа материала, который изложен ниже [9] .
К примеру, Жан Бодрийяр, определяя порядок симулякров, относит деньги к третьему порядку,то есть к порядку гиперреальности (наравне с такими понятиями, как мода, ДНК, модель, общественное мнение), давая характеристику эпохи постмодернизма [5, 7] .
Иллюстрациейтого,какпроизводятсимулякры,можетслужитьфильм «Плутовство» (англ.Wag the Dog — «Хвост виляет собакой») .
Существует мнение, что неограниченный семиозис симулякров в ги перреальности эпохи постмодернизма обречен на приобретение статуса единственной и самодостаточной реальности .
Однако, вопрос о «степенях караемой греховности» в части лихвы в религиозной литературе и искусстве решается очень неоднозначно, ср.:
«Какая польза человеку. Если он приобретет весь мир, а душе своей пов редит. Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Матф.16, 26) .
Ср.: «Р. Йоси говорит: пойди и посмотри, как ослеплены глаза лихоим ца. Когда ктонибудь обзывает ближнего своего идолопоклонником, раз вратником или душегубцем, то обиженный готов биться с ним на смерть;
а сей (лихоимец) сам приглашает писца с письменным прибором и доку ментом, также свидетелей и говорит: придите, пишите на меня, что мне дела нет до Того, Который запретил лихву, и, записав это, вносит в суд и, таким образом, отрицает Того, словом Которого сотворен был мир. Стало быть, лихоимцы отрицают главное основание религии» (Тосефта Бава Ме ция гл. 6; Иерусалимский Талмуд, Трактат БаваМеция гл. 5; Бава Меция 71а) или «Если кто даст комунибудь деньги взаймы, с условием делиться интересами пополам, даже когда будет больше шансов на убытки, чем на прибыль, то это не лихва, и так обыкновенно поступают праведники; ус Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации ловие же: когда будет больше шансов на прибыль, чем на убытки, воспре щается, — это лихва, и так поступают грешные. Условие же: когда шансы будут равные, также дозволено, — это также не лихва и так поступают все люди» (Тосефта Бава Меция гл. 4) [15] .
Крупнейший средневековый богослов Фома Аквинский отмечал, что, давая деньги в рост, кредиторы, стремясь представить сделку честной, тре буют процент как плату за время, предоставляемое ими заемщикам.
Ср.:
Также и толкование известнейшего эпизода из «Божественной ко медии» Данте, столько раз объясненной, но продолжающей вызывать все новые попытки толкования, — убеждает нас в том, что «проблема лихвы»
не решена в искусстве и литературе однозначно. Она не решена однознач но не только в литературе и искусстве, но и в экономике и в политэконо мии, в социальных науках и в философии .
Мытарства Феодоры в житии Василия Нового, рассказанном мнихом Григорием, предлагают не одну параллель к подробностям описания дан товской проблемы лихвы и наказания за лихоимство .
Так, 14е мытарство обращает нас к «Аду»: лихоимцам предшествуют обжоры, демоны обжорства изображаются и лают на Феодору, как Цербер в третьем круге Ада:
Описание мытарств Феодоры напоминает структуру загробного мира у Данте, располагающего грехи в аду по нисходящей линии, от более легких к более тяжким, а в чистилище — в обратном движении, от более тяж ких к более простительным. Последних, как отмечает А.Н. Веселовский, больше: «Оттого адские жилища и идут, суживаясь конусом, к центру зем ли; чем дальше, тем больше греховности, но уменьшается и количество ее Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации представителей. Самый населенный круг ада есть вместе с тем его пер вый: в нем карается плотская страсть, то есть блуд; в чистилище, наобо рот, ему отведена последняя терраса у верха горы, после чего мы вступаем в видение земного рая. Так, в сущности, и в рассказе мниха Григория: его 20е мытарство отделено от «небесных врат» лишь мытарством «неми лосердия». Разногласие объясняется особым значением, какое придается милосердию и милостыне в продолжение всего жития: это его нерв, его центр; набожный панегирист не раз обращается к восхвалению спаситель ной силы милостыни. Пройдя второе мытарство, Феодора спрашивает ан гелов: «Знают ли люди, что ожидает их по смерти?» — «Знают, — ответили они, — но пресыщения и мирские удовольствия не позволяют им пом нить о том. Божественное Писание говорит, что особенно хорошо будет подающим милостыню, которая больше других добродетелей может ока зать здесь помощи. Пусть же день и ночь занимаются люди добрыми дела ми, они избавятся от тяжких бед и вечных мучений». Сходно в поучении при 11м мытарстве.
Все это приготовляет нас в последней части жития к поэтическому олицетворению милостыни …:
Содержательное, по отношению к степеням караемой греховности, распределение дантовского ада известно из объяснения Вергилия в XIой песне: до седьмого круга караются проступки, которые можно объединить понятием невоздержности; они легче других, ибо
а в Аду, чем тяжелее категория греховности, тем ближе они к центру. Для распределения их в 7м и следующих кругах Данте воспользовался указа нием Цицерона (De offic. I, 13:), которое так толкует Вергилий («Ад», XI, 22, след.): «Всякое зло, преследуемое небом, всегда имеет своею конечною целью обиду; нанося вред другим лицам, оно проявляется либо в виде простого насилия (forza = vis), либо в виде обмана (frode). Но так как об ман — это зло, зарождающееся только в людях, а не в животных, то оно более гневит Бога, и за этот грех обманщики (Frodolenti) подвергаются тяг чайшему наказанию»1 .
В переводе М. Лозинского .
Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации
Оттого насильникам (violenti) отведен 7й, обманщикам 8й круг; тяг чайший вид обмана, предательство, карается в самом центре ада, где то мится и Люцифер», — заключает А.Н. Веселовский [4] .
Важно заметить, что в средневековой Европе городские общины, за прещая как ростовщичество, так и лихоимство своим членам, весьма охот но отдавали монетные, ростовщические и торговые дела евреям, которые были не только иноплеменниками, но и иноверцами (иудеями), следова тельно, могли общаться как с европейцамихристианами, так и с араба мимусульманами, что было весьма полезно во время войн и в вопросах «особой дипломатии». То же происходило и в Киевской Руси. Однако, что интересно, постепенно ростовщики появляются не только среди инозем цев, но и среди других групп населения, в первую очередь — среди духо венства. Служители веры вместе с иноземцами первыми начинают полу чатьсвоегорода«ренту»сприходящихкнимдлясовершениярелигиозных ритуалов и превращают обязательство взаимной помощи в возмездное де ло, приносящее доход .
Проблемаростовщичестваимеетиглубокоетеологическоезначение[9] .
Выше мы упоминали объяснение Вергилия по поводу эпизода, ког да поэты готовятся вступить в 7й круг Ада; спуск медленный, и Верги лий коротает время, рассказывая своему спутнику дальнейшее распреде ление грехов по категориям насилия и обмана. Данте (лирический герой) спрашивает его: какому определению отвечают грехи, караемые в облас тях, ими пройденных, и Вергилий отвечает ему, разъясняя, что такое — incontinenza. Данте перечисляет по этому поводу гневных, грешивших плот скою страстью, скупых и расточительных: грехи, наказуемые со второго и по 5й круг включительно, хотя их последовательность в перечне не та, какая была на самом деле (напомним: плотская страсть, чревоугодие, ску пость и расточительность, гнев) .
А.Н. Веселовский [4] отмечает, что это разногласие «легче всего объ яснить требованием стиха; важнее умолчание еретиков, томящихся в гро бах 6го круга: они, стало быть, также подходят под понятие incontinenza;
их грех в невоздержности мысли, не в злой воле или обмане: точка зре ния, характерная для Дантедогматика .
Других вопросов Данте мы не ожидаем: пройденное объяснено, сле дующее разъяснится; наконец, общий план будущего пути и встреч уже дан Вергилием. Он говорит («Ад», XI, 31, след.) о 7м круге, что в первом Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации его ярусе они найдут насильников против ближнего, во втором — насиль ников против самих себя (самоубийцы), в третьем — насильников против Бога (кощуны) и ростовщиков. Именно последние и вызывают неожидан ный вопрос Данте («Ад», XI, 94, след.): он просит объяснения, недоумевая, каким образом ростовщики явились в этой связи. Вергилий отвечает хит росплетением: как природа — истечение божественного разума и художес тва, так искусство — ученик природы; если оно идет против нее, оно яв ляется насилием. Таково искусство ростовщиков» .
Таким образом, с точки зрения героев текста искусство роста и лих вы — идет против природы .
А.Н. Веселовский назвал вопрос Данте неожиданным; он ставит его особо, задолго до своей встречи с насильниками искусства. А.Н. Весе ловский отмечает по этому поводу: «Он, может быть, оставил нам свиде тельство собственных колебаний и недоумений, поднимавшихся в нем, когда он строил план своей греховной лествицы. То же недоумение я ус матриваю и далее, в строении XVIой и XVIIой песен: поэты посетили ярус насильников против природы; готовясь идти далее, Вергилий вы зывает из пропасти чудовищного Гериона, символ обмана и лицемерия, с тем, чтобы он перенес их в 8й круг, где именно карается обман. Сле дует явление и описание Гериона; он вынырнул из глубины пропасти и остановился в уровень с ее краем; путники делают обход по краю, из бегая песчаной равнины и огненного дождя. Уже подойдя к Гериону, Данте видит в стороне, на конце седьмого круга, какихто людей. “Если ты хочешь все осмотреть в этом круге, — говорит Вергилий, — подой ди к ним и побеседуй, но недолго, пока я уговорю чудовище (Гериона) ссудить нам свои крепкие плечи”1. Данте идет и беседует с ростовщи ками» .
Здесь важно отметить, что ростовщики (лихоимцы) выделены из чис ла других насильников 7го круга явлением Гериона, олицетворяющего со бою обман, поставлены, что очень важно, както особо, в стороне, на са мом краю пропасти, внизу которой у Данте и караются обманщики. Это «распределение» очень важно и совершено, на наш взгляд, неслучайно .
Выше мы кратко отметили, что лихва уже в античности и в раннем Сред В переводе М. Лозинского .
Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации невековье осуждалась. Запрет лихоимства был установлен и церковью: со боры Эльвирский, Никейский и Лаодикийский запрещали духовенству заниматься ростовщичеством, а Лаодикийский собор распространил этот запрет и на лаиков (послушников) .
Вопрос в том, как же понимать греховное содержание лихвы в данном случае? «Если бы современный человек решился описать словами свои представления о том, как выглядит рай, он изобразил бы самый большой в мире универсам... По этому раю вещей и удобств он бродил бы с откры тым ртом, только бы там всегда можно было купить все более и более но вые вещи и все большее их количество, и желательно, чтобы его соседи обладали при этом несколько меньшими возможностями, чем он», — от мечает Эрих Фромм .
Упрощение представлений о добре и зле, деньгах как универсальной мере ценностей, доступности материальных благ посредством их получе ния при помощи кредита нередко влечет за собой утрату реальности про исходящего, порождает так называемые «социальноиндуцированные не врозы» .
Роберт Бернс посвятил жизни должника стихотворение «Надпись на банковском билете»: Будь проклят, дьявольский листок! / Ты был всегда ко мне жесток, / Ты разлучил меня с подружкой / И за столом обносишь кружкой. / Ты обрекаешь честный люд / На голод. Рабство, тяжкий труд / И тем искать земли и крова / Вдали от берега родного. / Не раз я видел, как злодей / Над жертвой тешился своей. / Давным-давно единым махом / Я гордеца смешал бы с прахом, / И только твой надежный щит / Его от мщения хранит. / А без тебя, нуждой гонимый, / Я покидаю край родимый .
Ср. текст из к/фильма «Матрица»: «Есть поляны, бескрайние поля. Там люди даже не рождаются. Нас выращивают очень давно. Я сам не верил, а потом увидел собственными глазами, смотрел, как мертвых превращают в питательную смесь и вскармливают живым. И вот, наблюдая за этой жуткой рациональной точностью, я осознал простую истину: что такое матрица? — диктат. Матрица — мегавирус, порожденный компьютером, созданный, чтобы подчинить нас... Вы все живете в мире грез. Добро пожаловать в пустыню реальности» .
Здесь следует определить некоторые собственно экономические пред посылки феномена лихвы. Исторически на рынках кредитов продавались деньги — за деньги. «Ценой» принципа «деньги — за деньги», а также це ной продаваемых и покупаемых денег при этом является ставка ссудного процента. Процент это одновременно — и средство оптимизации рыноч ного механизма саморегуляции, но это и «скорость роста задолженно сти» .
Выдающийся экономистJ. М. Кеуnes (Дж. Кейнс) [13] отмечает: «Влия ние изменения нормы процента на действительно сберегаемые суммы име ет огромное значение, но только действует оно в направлении противопо Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации ложном тому, какое обычно предполагается». Кейнс приравнивал ссудный капитал к деньгам и определял уровень процента от количества денег в обращении. Согласно его более поздней концепции деньги влияют на про цент, процент — на инвестиции, инвестиции — на производство, произ водство — на доход, а последний — на цены. Теория игр [10] иллюстри рует, в частности, что истинным источником неопределенности возврата заемщиком ссуды являются намерения кредиторов в максимизации про центной ставки .
Интересный образ ростовщика и лихвы как феномена создает в сво ем тексте знаменитый русский певец Александр Вертинский, в книге воспоминаний «Дорогой длинною» он пишет: «Знаменитый петербургский спекулянт, «банкир» Дмитрий Рубинштейн говорил мне с отеческой нежностью в голосе: «Хотите посмотреть моего ребенка?» Особого желания у меня не было. Но, чтобы не огорчать отца, я согласился. Мы стояли около сквера. «Ваш ребенок здесь?» — спросил я, указывая на толпу игравших детей. Рубинштейн снисходительно улыбнулся. «О, нет. Он у меня уже большой. Ему уже семнадцать лет. Это будущий гений. Да. Чтобы вы знали! Сегодня день его рождения. Я подарил ему это... — Он указал рукой на деревянный киоск с надписью «Вексельштубе». — Пусть ребенок приучается. У него такие способности!
Скоро отца за пояс заткнет! .
Отношение не только к лихве как к явлению, но и к личности ростов щика на протяжении всей истории культуры было более чем неоднознач ным. Вспомним заявление церковного реформатора Лютера: «Каждый рос Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации товщик является вором. Достойным виселицы. Я называю ростовщиками тех, кто ссужает деньги под пять или шесть процентов» .
Вместе с тем,основным инструментом социальной невротизации вы ступает технология манипулирования идеей о доступности приобретения благ через кредит. «Сроки платежей создают специфический страх, кото рый постепенно превращается в некий теневой процесс, давящий на пси хику, при том, что объективное отношение не доходит до сознания; стра хом угнетена не непосредственная житейская практика, а жизненный проект человека. Невыкупленная вещь убегает от вас во времени, она ни когда и не была вашей», — замечает философ Жан Бодрийяр [5, 7] .
При это отметим, что в интервью «Le Nouvel Observateur» 19 июня 2003года Бодрийяр утверждал, что «Матрица» не совсем верно понимает и искажает его работу «Симулякры и симуляции» .
Однако еще Григорий Нисский (в каноническом послании к Лито нию, епископу Мелитинскому) помещает лихву в категорию любостя жания вместе с татьбой и разбоем, гробокопательством и святотатством .
«Предисловие к великому покаянию» соединяет неправедное стяжание с пьянством: пьяница проспится, а от неправедного богатства нельзя про спаться; «резы и наклады хуже воровства; не должно допускать таких лю дей до покаяния, пока не возвратят неправедного стяжания», — говорит в своих текстах Григорий Нисский .
Кроме того, декреталии сводят под одним титулом лихву не только с поджогом, разбоем и татьбой, но и с crimen falsi, тогда как Poenitentiale Valicellianum (О раскаянии Валицеллиевом (лат.)) представляет обратный порядок, говоря сначала о crimen falsi и затем переходя к usura.
Сходные мотивы и характеристики мы можем наблюдать и в хождении Феодоры:
8е мытарство соединяет в себе грехи лихвы и обмана (лихва и лесть или коварство) .
А.Н. Веселовский отмечает: «Отнеся своих ростовщиков к границе об ласти, где карается обман, Данте мог иметь в виду такой именно взгляд и, соединив его со своим (насилие), изменил приему, которому обыкновенно следует в распределении грехов, караемых в аду, от более легких к более тяжелым. Здесь — наоборот: в начале греховность представляется восхо дящею от насилия против ближнего и себя к насилию против Бога, за тем линия ломается и идет вниз: от насилия против Бога к насилию про тив природы и искусства. Оно явилось последним, потому, быть может, что приводило к пропасти обмана. Если мое толкование верно, то место, отведенное в Аду ростовщикам, объясняется логическою попыткою Дан те согласовать воззрение на лихву, как на насилие (сл. его сопоставление с разбоем), с его осуждением с точки зрения обмана. Это он и выразил об разно; но значение этой образности уже в его время могло ускользать от внимания читателей, не заглядывавших в декреталии: они замечали про тиворечия, надорванность плана. Скромное византийское житие указало Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации нам, из вторых рук, не только на качество материала, из которого Данте воздвиг свою поэму, но и на некоторые внешние приемы его работы». Со гласно христианской церкви, запрет на взимание процентов содержится не только в решениях соборов, которые мы упоминали выше, но и в Еван гелии от Луки, например: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взяв шего твое не требуй назад».... «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность?» В частнос ти, на это указывает и Ойген фон БемБаверк в работе «Капитал и про цент», античные философы и канонисты как противники ссудного про цента» [2, c. 279] .
Как отмечалось выше, в Средние века христианская церковь запре щала ростовщичество. Папа Климент V на Вьеннском соборе в 1311 го ду угрожал отлучением от церкви правителям, которые законодательно разрешали ссудный процент, либо в течение 3 месяцев они должны бы ли отменить уже имеющиеся постановления [3, c. 286]. Таким образом, в произведениях искусства и литературы лихва, ростовщичество обычно осуждается. В русской литературе, к примеру, в рассказе Н.В.Гоголя «Пор трет» персонаж ростовщика являет собой в некотором смысле демониче ский образ. В романе «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского об раз старухипроцентщицы характеризуется ничтожностью, никчемностью и паразитичностью ее существования .
Феномены «роста» и лихвы в общественнополитической коммуника ции как институциональном типе общения тесно связаны с понятием рос товщичества — предоставления денег в долг под проценты (в рост). Вслед за примером Жана Бодрийяра, который, определяя порядок симулякров, относит деньги к 3му порядку— т.е. к порядку гиперреальности, мы от носим феномен «роста» и лихву также к порядку гиперреальности .
Литература
1. Аристотель. Политика. — СПб, 1911 .
2. Бем-Баверк, Ойген фон. Капитал и процент, 1884—1889. Глава II. Античные философы и канонисты как противники ссудного процента. // Избранные труды о ценности, проценте и капитале. — М.: Эксмо, 2009 .
3. Бем-Баверк, Ойген фон. Капитал и процент, 1884—1889. Глава III. Защитни ки ссудного процента с XVI по XVIII век. Упадок учения канонистов. // Избранные труды о ценности, проценте и капитале. — М.: Эксмо, 2009 .
4. Веселовский, А.Н. Мерлин и Соломон: Избранные работы. — М.: ЭКСМО Пресс; СПб.: Terra Fantastica, 2001. — С. 598—605 .
5. Дьяков А.В.Жан Бодрийяр: Стратегии «радикального мышления» / Под ред. А.С.Колесникова. — СПб.: Издво С.Петерб. унта, 2008 .
6. Кредитикредитныйрынок//Финансыикредит/Подред.проф.М.В.Ро мановскогоипроф.Г.Н.Белоглазовой.—М.:Высшееобразование,2006.— С.324—325 .
Феномены «роста» и лихвы в литературе, культуре и коммуникации
7. Самарская Е. Жан Бодрийяр и его вселенная знаков // Бодрийяр Жан. Об щество потребления. Его мифы и структуры. — М., 2006. — С. 251—264 .
8. Словарь синонимов русского языка. Александрова З.Е. 11е изд., перераб .
и доп. — М.: Русский язык, 2001 .
9. Тихомиров С.А. Из лекций по истории поэтики: монография. — Саарбрюк кен, LAP Lambert Academic Publishing, 2012. — С. 97—123 .
10. Тихомиров С.А. Теория игр в практике управления и управленческих коммуникациях // «Менеджмент в России и за рубежом», №1, 2013. — С. 33—40 .
11. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 1. М., 1935; Т. 2. М., 1938; Т. 3. М., 1939; Т. 4, М., 1940 .
12. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т.: Т. 2. — М.:
Прогресс, 1986 .
13. Кеуnes J. М. Alternative Theories of the Bate of Interest. — Economical Journal, June, 1937 .
14. Из истории ростовщичества. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// lectures.edu.ru/default.asp?ob_no=14180
15. Мировоззрениеталмудистов.[Электронныйресурс].Режимдоступа:http://